«Черная дыра» и покушение на Байкал. Кто стоит за грандиозными экологическими аферами: расследование. Часть 1

Работы стоимостью 7 млрд рублей, направленные на снижение экологического вреда в Нижегородской области на печально известных экологических клоаках «Черная дыра», «Белое море» и «Игумново», должны были завершиться 31 мая 2020 года. Этого не произошло. Несмотря на это подрядчик, за которым стоит козыряющий своими высокими связями и сомнительными технологиями владелец фирмы «Газэнергострой» Сергей Чернин, получил большой контракт на Байкальском ЦБК, что, по мнению многих экспертов, грозит новой экологической катастрофой.

Дорога петляет через лес. Автомобиль пресс-службы Нижегородского минэкологии сворачивает к большому зеленому холму, огороженному рабицей. Сотрудница пресс-службы торжественно объявляет: «Вот оно, наше Игумново! Я еще застала время, когда тут была свалка, которая регулярно горела, э-э-э, неприятно пахла… Но теперь все выглядит так!»

Передо мной серовато-зеленое стерильное пространство. Внимательно рассматриваю шелковистые побеги молодой травки, пронизывающей бентонитовое покрытие. Современные технологии позволяют облагородить и сделать культурным на вид все что угодно — даже самую неприглядную промышленную свалку, которая годами отравляла все вокруг. Сейчас то, что на моих глазах в далеком 2006-м едко дымило, спрятано под толстым слоем искусственного, гранулированного мата, засеянного семенами, уже давшими всходы. Нога приятно пружинит, характерное похрустывание щекочет слух. Точно такая картина на «Белом море». Пресс-служба демонстрирует повышенный оптимизм. Первые признаки растерянности среди моих опекунов наблюдаются перед выездом на «Черную дыру». Звучат предложения «немного подождать», идут обсуждения, звонки на тему «как закончить некоторые мероприятия перед нашим приездом». И все же мы едем…

Метров за двести до поворота зыбкая грунтовая тропинка переходит в бетонный монолит. Прораб, одетый в аккуратный, будто с вешалки, синий комбинезон с логотипом фирмы «Газэнергострой», торжественно записывает мои паспортные данные и заставляет пройти краткий инструктаж, который заключается в нескольких ироничных наставлениях, ограничивающих мое желание куда-нибудь нырнуть, на что-нибудь легкомысленно наступить или что-либо пить из огромного, жирно-черного пруда, резко пахнущего смесью смолы и фенола с керосином. Поперек мрачного водоема, усыпанного трупиками птиц, тянется парадоксально нарядный мостик-понтон голубого цвета. Края резервуара, окруженного дикорастущим березовым лесом, обсыпаны толстым слоем песка. На берегу горбится ржаво-черная груда промышленных бочек.
— Слышь, парень… — раздается у меня над ухом, — не ходи к железякам. У нас рабочие их экскаватором собирали и одну зубьями ковша проткнули, а из нее дым повалил… Два дня дымила! Может, там иприт или еще какая дрянь.

Я все же иду к бочкам. Из них сочится красновато-коричневый ручеек, медленно стекающий в отравленное озерцо. Начинаю ощущать признаки пьяного головокружения: голова становится тяжелой, виски сдавливает. Я осторожно маневрирую по поверхности понтона, держась рукой за трос. Выйдя на берег, где синели строительные кунги (кузов-фургон. — «Репортер»), спрашиваю одного из рабочих:
— Как вы здесь находитесь без респираторов? Проблем со здоровьем нет?
— Находимся… Работа такая.

Продолжение статьи читайте по ссылке https://les.media/articles/376454-chernaya-dyra-i-pokushenie-na-baykal